В детстве я жила в маленьком городке, училась на отлично, много читала и мечтала о далеких странах. В школе я учила английский по ужасным учебникам, но чувствовала — это «моё». В 1999 году я приехала поступать в Калининградский Государственный университет и думала, что выбрать: иностранные языки или психологию, оба направления были мне очень интересны. Я выбрала английский. Все крутили у виска: «Без связей на ян.яз. тебя не возьмут, даже не пробуй». Я все же пошла на экзамен ожидая неудачи. Но на экзамене я получила «5» и… получила свое заветное поступление!

После получения диплома переводчика и преподавателя иностранных языков я начала карьеру переводчика. Я работала на иностранном предприятии с отличной зарплатой и прекрасной интернациональной командой. Потом — переезд в Петербург, замужество, кризис 2008 года, массовые увольнения, но благодаря английскому языку я быстро нашла хорошую работу в финской компании, с которой посещала крупные стратегические предприятия России и ездила в заграничные командировки по Европе.

Это стало откровением: я поняла, что настоящие перемены начинаются, когда находишь смелость заглянуть внутрь себя. Терапия не просто помогла мне пережить горе — она изменила мой взгляд на жизнь. Я начала с обучения в группе психологов-консультантов. Я обрела новые опоры и поняла, что хочу жить свою жизнь, быть не просто хорошей женой, а двигаться дальше к своим мечтам. А мечтала я о карьере, статусе и путешествиях.

Когда я получила работу офис-менеджера в датско-тайском конгломерате, я не знала, что это станет моей лучшей школой психологии. В конкурсе из 50 кандидатов выбрали меня — возможно, не только из-за свободного английского, но потому, что у меня была стратегия.

Я написала идеальное резюме, 100% попадающее в вакансию, сделала фото с открытой улыбкой, написала четкое сопроводительное письмо, детально изучила компанию и их ценности и потребности, и прекрасно показала себя на всех этапах интервью. Так что моя стратегия - не откликаться на всё подряд, а целенаправленно выбирать то, что максимально мне подходит.

Через полгода я стала личным ассистентом и переводчиком президента компании, а затем возглавила внутренние коммуникации. Деловой английский, правила деловой переписки (а они разные у западных и восточных людей), оттенков субординации, корпоративный язык и эмоциональный интеллект помогали справляться в межнациональной команде.

Найти взаимопонимание между иностранным руководством и русской командой порой было непросто. Мне пришлось стать переводчиком не только языков, но и культурных кодов: датчан, тайцев, русских, австрийцев.

Работа мне нравилась. Я получила деньги, статус и путешествия. Съездила в США и купила квартиру.

Но за успехом пришло выгорание. Это было на шестом году работы в корпорации. Еженедельные перелёты, многочисленные совещания, списки задач, переработки - я думала, что просто устала. У меня пропал интерес к работе, постоянная усталость и апатия. Я продолжила работу с психологом и пошла учиться в Московский Гештальт Институт. Так я поняла, что удовлетворяю не свои потребности, а нужды корпорации за счет задвигания своих потребностей, и начала путь к себе.

Что я узнала на собственном опыте:

Выгорание носит маски

В корпоративной среде оно прячется за:

• Гиперответственностью ("Только я могу сделать это правильно. Без меня никак")
• Перфекционизмом ("Ещё один часик доработаю отчет")
• Отрицанием ("Я просто мало спал, всё в порядке")

Выгорание не лечится не отдыхом

Отпуск - не панацея. Возвращаясь из отпуска стресс возвращается. Нужно менять:

• Отношение к себе и к работе
• Систему приоритетов
• Способы саморегуляции
• Оставлять время на восстановление и хороший сон

Сейчас я помогаю клиентам:

🔹 Распознавать первые признаки выгорания (когда ещё можно легко скорректировать)
🔹 Восстанавливаться после профессионального кризиса
🔹 Выстраивать "противоожоговую" систему работы

Поняв, что работа в корпорации больше не отвечает моим запросам, я продолжила движение к неисполненным мечтам: расслабленный образ жизни и работа за границей в теплом климате. Увольняться было страшно: все говорили, что в нашем городе я не найду ничего лучше.

Я пошла на Linkedin и стала искать варианты за рубежом. И нашла! Меня пригласили в IT-стартап на Мальте. Я переехала на виллу с бассейном и видом на Средиземное море. Мы жили с командой в одном доме. Работали и отдыхали вместе.

Жизнь на острове, где 35% - экспаты со всего мира, была интересной и увлекательной. На Мальте дружное сообщество и расслабленный образ жизни.

Параллельно я продолжала учиться психологии в Московском Гештальт Институте.

Я прошла все фазы адаптации к эмиграции в другую страну: тоску по родине, поиск новых друзей и опор, и сейчас помогаю другим в этом непростом процессе.

Жизнь на Мальте была ярким опытом и принесла мне удовлетворение от исполнения мечт. Но я поняла, что хочу работать на себя и передавать свои знания и помогать другим. Я закончила Московский Гештальт Институт и Калининградский государственный университет по специальности "Психология" и начала практику психолога и преподавание английского.

Получив психологическое образование я стала замечать, что в освоении иностранного языка клиентам зачастую мешают психологические трудности: стыд, неуверенность, страх говорить, так называемый "языковой барьер".

А успех в обучении зависит от соответствия преподавания целям и потребностям клиента. Я стала искать способы сделать преподавание языка эффективнее.

И нашла метод, называемый Лингвокоучинг или Нейроязыковой коучинг. Я прошла курс лингвокоучинга у создательницы метода Rachel Paling, и это позволило в разы улучшить результаты моих клиентов, а психология и лингвокоучинг дали по-настоящему мощный эффект в преодолении языкового барьера. Сочетание психологии, гештальт-терапии и нейроязыкового коучинга помогает не только выучить язык, но и снять внутренние блоки, которые мешают говорить свободно и уверенно.

В психологической работе мне особенно нравится работать с темами:
— Неврозы, тревожность, панические атаки
— Карьерные кризисы, поиск призвания
— Адаптация к жизни за границей, эмигрантская депрессия
— Выгорание на работе, кризис среднего возраста